Краткое содержание глав 5, 6 повести Александра Куприна «Поединок»
5. Разговор с Назанским
Уходя от Николаевых, Георгий услышал, как его упрекает их денщик за то, что он часто гостевал у них. Он был зол на себя и на жену Николаева, которую любил, и пошел к Назанскому, с коим он был знаком еще с давних пор.
Вместе с Назанским Ромашов выпил и начал с ним беседовать. Назанский говорил о том, что ему опротивела служба и жизнь военного, потому что он человек, для которого высшим удовольствием в жизни были размышления, которыми он мог себе позволить заняться только в запое. И ему было все равно, как к этому относятся окружающие его люди.
Он считал неправильным служить только для того, чтоб иметь сытый желудок и одежду. Он считал, что более правильное удовольствие — чувствовать окружающее и размышлять об оном. Он считал для себя хорошим все, что не испоганено пошлостями и солдатскими шутками.
Потом Назанский пускается в рассуждения о том, что невзаимная любовь хороша, потому что одновременно с горечью она сладка. Он утверждает, что за сильную и страстную любовь он бы многое отдал, и даже показывает Ромашову письмо от девушки, которую он в свое время безнадежно и страстно любил. Более того, он ее любит до сих пор.
А Ромашов вдруг узнал по почерку в письме, что оно написано Шурочкой. Он прочитал это письмо и узнал, что Шурочка любила его, но бросила, чтоб не быть с ним из жалости, потому что он не смог поменять себя ради нее.
Ромашов нечаянно изрек имя Александры, и до Назанского дошло, что подпоручик был все еще в нее влюблен, хоть она и была уж замужем, и попытался разубедить Ромашова в том, что имел связь с ней. Но тот и без этого все понял, и Назанский стал поглядывать на Ромашова со страхом, после чего они разошлись.
По возвращению домой Георгий обнаруживает еще одно письмо от своей любовницы, от которого ему становится грустно и противно от факта порочащей его связи с ней.
Ночью ему снилось, будто он еще ребенком плачет из-за того, что падет, став взрослым.
6. Рассуждения о жизни
Проснувшись утром, Ромашов стал раздумывать о том, что его удерживает под домашним арестом. Еще когда он был ребенком, его привязывала к кровати ниткой мать, дабы он не убежал, а он и сидел привязанный, как загипнотизированный. Но теперь-то его никто не держал, нити не было, ему ее лишь показали, а он не может ее порвать.
Он вдруг подумал о том, что, если бы люди до начала войны нашли в себе силы не идти на нее и быть против войны, то в таком бы случае воевать никому не пришлось бы, и их жизнь не нужна бы была.
Отчего же люди молчат и не протестуют? Почему он не протестует? Он видит, что и у солдат нет желания, однако, когда они погибнут, то их долг будет оплачен, а честь и родина закончатся, за что они и идут на гибель.
Личность есть залог всего того, что существует, и именно личность подвергается наибольшей тирании. А проблема такова – офицеры не уходят ведь со службы, которая им противна. Попросту они больше ни на что не годятся, у них нет других навыков и знаний. Как и у Ромашова, поэтому они не нужны обществу, и их жизнь сера, как их шинели.
Во время ареста его навестила Шурочка и принесла ему гостинцев. Он обрадовался уже ее приходу и расцеловал ей руки. Девушка призналась, что считает его своим другом, однако, ничего ближе.
