Смысл трека «Возвращаться домой» (Би-2 и Оксимирон) — мужская версия
Что может получиться, если объединить рок и рэп? Пожалуй, для русскоязычного любителя музыки подобный вопрос будет звучать необычно. Конечно, в таком сочетании жанров можно услышать записи довольно известного исполнителя Noize MC, L’One. При большом желании можно отыскать появление Оксимирона на концерте группы Пионерлагерь Пыльная Радуга (ППР)…Но всё это будет казаться довольно бледным по сравнению с новым совместным треком двух флагманов рока и рэпа в русской музыкальной вселенной – Би-2 и Оксимирона.
Предыстория
Песня «Настала пора возвращаться домой» — часть нового альбома Би-2 «Горизонт событий», состоящего из нескольких вышедших ранее синглов вроде «Лётчика» или «Лайков», новых треков и «фитов» (совместных записей) с такими исполнителями, как Джон Грант (композиция «Виски»), Глеб Самойлов («ХалиГалиКришна» — из репертуара «Агаты Кристи») и «рокерской группой», состоящей из Дианы Арбениной, Найка Борзова, Насти Полёвой и Владимира Шахрина.
В центре внимания – история многочисленных русских эмигрантов, сначала покинувших Россию после прихода советской власти, а затем – вернувшихся обратно в 30-50-е годы (в конце клипа к песне – надпись «посвящается»). Почему Би-2 решают затронуть эту тему и, кроме того, приглашают Оксимирона в соавторство?
Наша история с Мироном похожа – он же прожил очень долго в Англии, то есть он прошел путь эмиграции, как и мы, — рассказывает Шура БИ-2. – Мы с ним недавно разговаривали, и он мне рассказал очень похожую историю на ту, что у нас была в середине — конце девяностых в Мельбурне, когда Лёвчик еще не приехал – мы там с друзьями рок-клуб сделали. Потом Левчик приехал, мы с ним «БИ-2» записывали. Он делал тоже самое в 2007 году, только на хип-хоп истории. Очень похожие истории. И это как-то нас сблизило, он абсолютно замечательный парень. Мы говорим с ним на одном языке и это самое главное.
Позади основателей рок-группы – Израиль, Австралия…Бэкграунд Оксимирона – Германия, Англия с выпускным в «Оксфорде». Дух эмиграции и история массового возвращения на Родину, в условия тоталитарно-авторитарной советской системы, — стали для них в свое время если не руководством к действию, то, по крайней мере, живым примером.
Безусловно, сравнение СССР и современной России в отношении «возвращенцев» не совсем корректно. В отличие от реалий сегодняшнего дня, тогда в СССР тех, кто возвращался или не мог уехать, ждала незавидная судьба – начиная от лишения собственности и заканчивая расстрелом. Потоки бывших дворян, белогвардейцев, священнослужителей, жандармов, — словом, всех, кто не подходил новому социалистическому режиму и имел возможность эмигрировать, устремлялись в страны Европы и Америки транзитом через Болгарию, Турцию. С 1917 по 1923 Россию покинуло более 1 млн. человек. Среди них – сотни деятелей науки, культуры, которые и составили элитарную прослойку в послевоенной Европе. Но далеко не каждый находил себе применение; образы русских таксистов, барменов и официантов настолько закрепились в сознании жителей Франции, Германии, что даже нашли отражение в литературе (вспомним Бориса Морозова из «Триумфальной арки» Э. М. Ремарка). Да и сами эмигранты писали о том, как стремительно они низвергались в пучину нищеты, ощущая свою чужеродность под враждебными взглядами коренного населения. Вспомним отрывки из мемуаров князя Ф. Ф. Юсупова: «Двери на родину для нас закрылись. Предстояло выбрать, наконец, место жительства. К русским повсюду относились враждебно. В изгнании это видеть было еще тяжелей. Личные связи и симпатии ничего не меняли».
Здесь будет уместно вспомнить, что Шура и Лёва, переехав в начале 90-х в Израиль, подрабатывали охранниками на стройке; Мирон Фёдоров, выпускник Оксфорда со специальностью «средневековая английская литература» по причине своей «сверхквалификации» кем только не работал: кассиром, переводчиком, гидом, конферансье… Пожалуй, этого списка уже достаточно для того, чтобы понять, что пережил человек в далекой, неродной стране, в чужом лингвистическом и культурном пространстве.
Кто, если не Би-2 и Оксимирон, могли бы искренне рассказать о том, как это желание – вернуться домой – перекрывало любые страхи и сомнения бывших жителей Российской империи, которые возвращались в СССР. К Сталину, НКВД, исправительно-трудовым лагерям. Карточкам и массовым стройкам послевоенных лет. Ко всему тому, от чего раньше хотелось бежать.
Куплет Би-2
Всё в прошлом. Ты сидишь на стуле, смотришь в пустоту. Тебе еще кажется, что ты о чем-то думаешь, но на самом деле это просто механические движения. В руке – затупившийся нож. Такой гладкий и холодный. Он медленно и прерывисто продавливает чёрный хлеб. Всё, что удалось найти в доме из всей еды. В голове – обрывочки воспоминаний. Словно каждое из них было написано на бумаге, что ты изорвал на мелкие кусочки, когда уехал, а теперь мучительно пытаешься соединить вместе…Обыденность. Пустота. Размытость. К чему ты стремился? От чего бежал? Почему так мучительно тянет туда, в те покинутые места? Неужели только потому, что они были свидетелями твоих счастливых минут? Твоего детства. Твоих успехов. Твоей любви…
С потолка медленно стекают капельки воды. «И снова, снова дождь», — думаешь ты. И твои мысли – до этого неспешная бегущая строка — уже как заведенная рвется наружу – в твои книги, в твои дневники и заметки. И все равно не находит выхода.
Так проходят дни. Недели. Месяцы, года… И вдруг! В один дождливый день ты собираешь вещи – подсознательно понимая, что давно готовился к этому – хватаешь чемодан и отправляешься на вокзал. Повторяя про себя как мантру, что все дороги, по которым ты шёл до этого момента, «вели в никуда». Твой жизненный путь, твой путь «вечного бега» — от власти, от обстоятельств, от себя – в конечном счете, обвязывается вокруг тебя «петлёй». А любовь в новых местах, любовь к новым местам и любовь в целом – совсем не та, что была на родине. Она не хуже, просто она не твоя. Чужая…
Перрон. Поезд. «Вот твой билет, вот твой вагон». Ты сидишь в купе с закрытой дверью, опасаясь не столько тех, кто может войти, сколько самого себя. И своего испуга, который может вернуться так же неожиданно, как и исчез. Но…поздно. Уф. Поезд медленно отходит, ты почти победно глядишь на покидаемый город. На шпиль вокзала, собак и маленького мальчика, что «машет рукой». Но твои ощущения уже далеко отсюда – там, где тебе знакома каждая улица, каждый камень; где судьбы всех живущих когда-то «были завязаны» с тобой, там, где стоит твой дом. Дом, где ты вырос. Даже если он захвачен, разрушен, снесен… Он всё равно твой – по праву памяти.
Куплет Оксимирона
Примерно в эти же мгновения где-то на высоте в десять тысяч метров над землёй плывет корпус самолёта. В нём – такой же эмигрант. Более импульсивный. Более решительный. Но – с тем же волнением относительно будущего, с теми же переживаниями о прошлом. Да, воздушный лайнер не делает остановки, так что выбора уже нет. Он возвращается…
Едва ли спасут летящего на смерть
Кипарисы, пальмы, лазурь, загар — не доспех.
«Конечно – на смерть. Разве можно верить советскому гостеприимству, уважению, банальной жалости ко мне…Это же так глупо. Миллионы уже совершили эту ошибку, оказались у ближайшей стенки. В сибирских лагерях. Но, к чёрту всё, почему бы не стать миллион первым идиотом?», — возможно, думает он. Да, здесь всё прекрасно, вполне по-кайфу: «кипарисы, пальмы, лазурь», муссон на британский манер называют «монсун», — но это не спасает, не даёт выхода из замкнутого круга самоанализа. Как бы ни были красивы и живописны места, всё это – блажь, глупость, сквозь которые сквозит тоска по тому месту. Где нас нет.
«Там где нас нет, горит неведомый рассвет. Где нас нет – море и рубиновый закат». Двойная аллюзия – на собственный трек Оксимирона и на изначальный пассаж из грибоедовского «Горя от ума» — вновь заставляет задуматься об удивительном свойстве человеческой психики. Почему, кажется, что там, где мы не живем, там, где не влачим размеренное будничное существование, — всегда лучше? Почему каждый день, когда нам грустно, возникает желание сбежать от себя и от действительности – куда угодно/туда, где получше? Но если среднестатистический человек подавляет это желание, то эмигрант так и «бегает от себя», зачастую всю жизнь, противореча сам себе. Сначала он пытается найти плюсы в новом месте («здесь не комфорт, но и не Лефортово», то есть в данном контексте Лефортовская тюрьма, изолятор спец. назначения в 30-е годы XX века), а затем – вновь тоскуя по родной сердцу бедности и беспорядку («По старой формуле, в дом родной, где нет орднунга»). Орднунг – порядок в переводе с немецкого языка.
«Да, я многое увидел в этой жизни. Посмотрел мир. От Парижа до «шахт Дортмунда» в Германии. Пообщался с разными людьми. От местных интеллектуалов до «морлоков» (то есть подземных существ-каннибалов из романов Уэллса и Оруэлла). Я решился порвать все связи со «своей точкой А», со своим родным домом и городом. Но. Что я обрёл? Высокооплачиваемую работу? Нет, подработки швейцаром. Саморазвитие и увлечения? Алкоголизм и привязанность к дешевому вермуту вроде «Чинзано». Сколько можно терпеть эти косые взгляды, срываться на улицу, едва заслышав родную русскую речь? Сколько можно быть «пасынком у туземцев»? И пусть это «победа сердца над разумом», — продолжает свою мысль эмигрант, поглядывая в облачное пространство под ним, проводя аналогии с «антипространством» СССР, в которое ему вскоре предстоит вступить.
Сразу вспоминаются схожие настроения Оксимирона в треке «Полигон», описывающие таинственный город-антиутопию Горгород: «И ты вернешься, даже если стал полным карман, Горгород, Горгород – дом, но капкан», — и в треке «Переплетено»: «В руке сертификат, что сдерживаю мозг, только сердце – никак».
А где-то там, за горизонтом от самолёта, уже горит пожарами Вторая Мировая война – «мир камер газовых» и «армий Власова». Армия А. А. Власова – РОА (Русская Освободительная Армия) была создана в 1942 году после того, как Власов, офицер 2-ой ударной армией Красной Армии, попал в окружение и согласился сотрудничать с гитлеровцами. Написав открытое письмо «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом», главнокомандующий распространял листовки с призывом о вступлении в его армию, созданную под началом Вермахта. Большую часть офицерского командования созданного подразделения составляли бывшие офицеры Белой армии, обозленные против советской России.
Без подпитки живой настоящей речи
Ты думал, ты выживешь без нее, но расстояние нечем
Сократить, думал — пройдет, все — ничего, расстояние лечит, но
но язык твой так и не стал ни на грамм онемеченным, камо грядеши?
И в итоге – в ходе длительных размышлений – к эмигранту приходит понимание того, что он поступает правильно. Если сначала казалось, что жизнь без русской речи – это естественно и не страшно, то со временем, капля за каплей, пришло ощущение того, что расстояние «не лечит», а язык – пусть даже разговорный, вроде бы выученный – все равно звучит с русским акцентом, не становясь «онемеченным».
«Камо грядеши» — это и роман польского писателя Генрика Сенкевича, и конкретный эпизод из жития апостола Павла: когда апостол покидал Рим в ходе христианских гонений императора Нерона, он встретил Христа, идущего в город, и спросил его: «Камо грядеши? Куда идёшь?» — «Я иду быть вновь распятым за Моих братьев». И апостол вернулся в Рим обратно, чтобы принять мученическую смерть за свою веру. Довольно тонко и символично, как и в случае со строкой «за спиной тараканьи бега – Париж и Стамбул» — реминисценцией на пьесу М. Булгакова «Бег», описавшего жизнь белоэмигрантов за границей как «бег от себя» и скитания от Стамбула до Парижа и обратно, где единственный способ развлечься – сделать ставку на тараканьих бегах («Надпись на французском, английском и русском языках: «Стой! Сенсация в Константинополе! Тараканьи бега!!! Русская азартная игра с дозволения полиции»).
Триста коньяка, самолет все выше — и стал вдруг, описав круг
Над мысом точкой — дерзай, друг, а там, внизу –
Любовью чужой
Горят города
Векторы движения самолета и поезда будто складываются в конце трека. И уже каждое движение эмигрантских тел направляется назад – домой. Из Европы – в Азию. Из Парижа – в Москву.
Рэп и рок: тест на совместимость
Одной из главных тем обсуждения в среде интернета после выхода трека стал дискуссия по поводу самой возможности объединения жанров. И поклонники Би-2, и поклонники Оксимирона восприняли композицию – в основной массе – вполне положительно, кроме некоторых комментариев из серии: «А кто такой Оксимирон?» и «Зачем испортили рэпчиком мелодичную песню?». Пожалуй, в этом и есть главное достоинство подобного микса: хороший мелодичный, пусть и немногословный, текст спокойного рока сливается с буйным, «потоковым» «флоу» рэпера, что позволяет не только посмотреть на тематику с разных углов – как в интеллектуальном, так и в эмоциональном плане, — но и создать необходимые и любимые музыкальными поклонниками звуковые переходы. То, чего зачастую недостает однообразному, пусть и интересному тексту из рэпа (особенно англоязычного) и чего иногда недостаёт песне рок-группы – при переходе из одной тональности в другую. То есть, выигрывает и рок, и рэп.
Будем надеяться, что подобная практика совместных записей хороших разножанровых исполнителей продолжит радовать российских слушателей. Всем, кто уже отчаялся в русском роке или – что более обоснованно — в русском рэпе, настала пора «возвращаться домой».
Автор: Роман Дорофеев
