Языковые средства создания иронии в повести Ф.А. Искандера «Созвездие Козлотура»
Фазиль Искандер – признанный мастер воссоздания комического эффекта, который сопровождает нас всю жизнь. Удачные шутки рождаются экспромтом: нас вдохновляет атмосфера, компания или исключительные обстоятельства. Немногие обладают сильным и стойким чувством юмора, чтобы блистать им независимо от ситуации и окружения. Однако написать на бумаге что-то, что вызовет не только отклик в сознании, но и реакцию, эквивалентную смеху, чрезвычайно трудно. С этой задачей справляются только исключительно одаренные авторы. Фазиль Искандер был одним из них.
Чтобы раскрыть поставленную тему конкретно и основательно, мы проанализируем отрывки из его знаменитой повести «Созвездие Козлотура». Она высмеивает изъяны советской действительности. Карикатурный, гротескный сюжет кажется густой краской, которую писатель намеренно не сдобрил растворителем, но для пропагандистских реалий того времени характерны изображенные автором нелепости.
Молодой журналист после учебы возвращается на малую родину, в одну из республик, и устраивается на работу в местный орган печати. Так он знакомится с коллегами, которые из кожи вон лезут, лишь бы уловить линию партии и угодить органам власти. Очередной информационный повод (выведение нового вида животного – смеси козла и тура) заставил газетчиков немало покривить душой, восхваляя открытие. Но в последствие они были за это наказаны, так как выяснилось, что чудо зоологии нежизнеспособно. Автор с сочувствием относится к героям, которых сделали такими жалкими и смешными. Он не обличает, а, скорее, рассказывает анекдот.
Так какими же приемами пользуется Искандер, чтобы живо и красочно обрисовать положение в стране, не вызывая недовольства советской цензуры?
«Подпись под этой картинкой тоже вызывала недоумение. Я так до конца и не понял, что именно надо было страховать – лошадь или мост. Мне казалось, что все-таки лошадь. Но тогда получалось, что мост так и должен оставаться проваливающимся, потому что, если он перестанет проваливаться, тогда и лошадь незачем будет страховать».
Языковая игра в данном отрывке строится на использовании неоднородных понятий (лошадь и мост) в качестве однородных. Повесть выдержана в тоне намеренной серьезности. Местами автором овладевает напускной пафос, плавно перетекающий в смех:
«Он (козлотур) спокойно пасся среди домашних коз, не подозревая, какое великое будущее предназначила ему судьба».
Автор применяет притворное восклицание. Этот прием он использует довольно часто. С помощью повторов (встречающихся у писателя довольно часто) Ф.А. Искандер показывает абсурд сложившейся ситуации:
«Анфас морда козлотура с мощными, великолепно загнутыми рогами выражала как бы некоторое недоумение. Казалось, козлотур сам не может понять, кто он, в конце концов, козел или тур, и что лучше: становиться козлом или оставаться туром».
Искандер иронизирует не столько над явлениями, характерными для идеологического курса страны, сколько над абсурдными сторонами человеческой жизни в целом:
«Она, смеясь, часто рассказывала о нем, и это меня тревожило. Я уже знал, что, если девушка слишком смеется над своим поклонником, а тот достаточно упорен, она может выйти за него замуж хотя бы под тем предлогом, что ей с ним весело».
«Из магазина раздался смех девушки и дерзкий голос парня:
– А что случилось?
– Не случилось, а случится, если я запру этот магазин и позову сюда твою тещу».
В данном случае ирония строится на обыгрывании форм глагольного времени.
Предметом иронии становится также сама манера речи героев, ее региональный или индивидуальный колорит. Автор естественно и непринужденно использует языковые обороты, свойственные жителям описываемой местности. Некоторые из них заметно усиливают комический эффект: «Нэнавидит! – снова воскликнул председатель, восторженно цокая». «Чтоб я его съел на поминках того, кто это придумал! – крикнул шофер по-абхазски и ударом ноги распахнул дверцу загона». В этом фрагменте автор снова использует псевдовосклицание и пародирует народные поговорки абхазцев.
Интересно, что в «Созвездии Козлотура» Искандер живописует две реальности, которые наслаиваются друг на друга и образуют мощный контраст. Одна из них – взрослая жизнь героя, происходящая в настоящем времени. Это жизнь городская, во всех своих проявлениях советская, где объемное, сложившееся в течение веков, национальное содержание пытаются втиснуть в сиюминутную, тесную и стандартную форму. Именно там сосредоточена самая едкая и самая горькая ирония автора. Он, как местный житель, критически оценивает происходящее в городе, сравнивая это с другой реальностью. Она представляет собой различные воспоминания и лирические отступления героя, в основном посвященные жизни в деревне, вдали от мишуры цивилизации. Он описывает нравы и обычаи коренных жителей Абхазии с ласковой усмешкой и только. Степени и разновидности иронии в этих двух мирах диаметрально противоположны:
«Жители этого городка только тем и заняты, что строят вот такие дома. Построив, тут же начинают продавать или менять с приплатой в ту или другую сторону за какие-то никому не понятные преимущества, – ведь все они похожи друг на друга, как курятники. Причем сами они в этих домах почти не живут, потому что на полгода отдают их курортникам, чтобы накопить деньги и яростно приняться за строительство нового дома с еще более длинными и более рахитичными ножками. Достоинство человека здесь определяется одной фразой: «Строит дом». Строит дом –значит, порядочный человек, приличный человек, достойный человек. Строит дом –значит, человек при деле, независимо от службы, значит, человек пустил корень, то есть в случае чего никуда не убежит, а стало быть, пользуется доверием, а раз уж пользуется доверием, можно его приглашать на свадьбы, на поминки, выдать за него дочь или жениться на его дочери и вообще иметь с ним дело».
В этом примере обращают на себя внимание лексические повторы: строит дом, человек, человек при деле; словообразовательные: достоинство- достойный; семантические (смысловые): жениться-выдавать замуж. Повтор является излюбленным, а, следовательно, одним из самых частотных приемов искандеровской иронии. Обозначены и ключевые события народной жизни: свадьбы, поминки.
Со смысловой точки зрения фрагмент представляется избыточным, изобилующим лишними словами, но именно эта его насыщенность и семантическая избыточность в полной мере отвечает авторской интенции, обусловливает своеобразие индивидуального взгляда на реальность, а также неповторимый колорит художественного стиля. Такая обыденность описания доводит его практически до семантики трагической безысходности: «с еще более длинными и более рахитичными ножками».
Предметом иронии у Искандера становятся порой совершенно бытовые аспекты и даже животные:
«К вечеру куры вспоминают, что они все-таки родились птицами. И вот они начинают беспокойно кудахтать и, оглядывая ветки инжирного дерева, неожиданно взлетают, промахиваются, снова взлетают и наконец усаживаются на ветках во главе с гневно клекочущим золотистым петухом».
Одна из главных функций комического у Фазиля Искандера характерологическая. Действительно, в русле критического реализма писатель создает социально-характерные образы-типы. В частности, такими являются Платон Самсонович и Автандил Автандилович.
В тексте Ф.Искандер передает иронию с различными оттенками (насмешки, презрения, враждебности и т.д.), отображает отрицающий характер, обнаруживая четкую грань между духовной правдой художника и обличаемым явлением. Так, Ф.Искандер описывает через смех не столько реальную картину советской эпохи, сколько человека вообще. Высказывание исследователя творчества Искандера Тяпугиной как раз это подтверждает:
«Отличие сатиры от других видов комического не в объекте или формах осмеяния обличаемых пороков, а в особенностях мышления писателя, который не желает прощать обществу или человеку его нравственной ущербности…».
Комическое начало воздействует на содержательные особенности прозы этого периода, на ее поэтику. Становятся очевидными изменения художественного мышления, эстетического сознания 60-70-х годов. Исследование разновидностей комического в творчестве Фазиля Искандера показало процесс развития устойчивых «поэтических формул». Анализ поэтики комического в прозе этого автора иллюстрирует, что в советской литературе есть усиленный интерес к историческим традициям народной смеховой культуры. В тоже время мы дали определение новым индивидуальным приемам конкретного автора. Таким образом, мы вправе полагать, что в литературе 60–70-х годов путем трансформации и редукции традиционных смеховых форм, их переработки в индивидуальном стиле писателя, появилась новая разновидность категории комического.